Название: Сплин
Фэндом: Death note
Автор: Nibiru
Пейринг: Мэлло/Мэтт
Жанр: angst, а вообще-то как-то грустно
Рейтинг: PG-13, а вообще-то фиг знает
Предупреждение: ненормативная лексика!!
Отказ: персы не мои
Пояснение: СПЛИН (англ. spleen) (устар.), подавленное настроение, уныние
Посвящается: Jay Kasei. Мы - таки их закосплеем.

Это начинается осенью. Твоё лицо застывает, ты всё реже снимаешь свои чудные очки, закрывая глаза желтым пластиком. Даже твои пальцы начинают двигаться медленно.

Осенью начинается твой сплин.

Я каждую осень честно пытался разгадать первопричины, Мэтт. И каждую осень у меня честно не хватало на это время. А ты сидел на ковре в холодной гостиной, дымил сигаретой, и твои пальцы вновь и вновь промахивались мимо кнопок приставки. Я каждую осень забывал разжечь камин. Быть может, мне нравился контур твоего тела в искусственном свете экрана, или было просто тупо влом встать с кресла. По крайней мере, холодно мне не было. Я сидел в кресле и пытался искать первопричины, но мысли всё чаще соскальзывали на твоё лицо и губы, сжимающие сигарету.

Осенью ты не снимал перчатки даже в доме. Как же ты меня раздражаешь, Мэтт.

Я никогда не видел, как ты плачешь. Я сижу в сраном холодном кресле в пустой гостиной, но мне не холодно. Изнутри жжёт желание увидеть твои зарёванные, опухшие и покрасневшие глаза, растянутый рот, ломаную линию бровей. Я сижу и жду тебя. Мне жарко.

Бесконечность как дырка в стене. Нет никакой смысловой подложки. Как же ты меня раздражаешь. Ты и твой осенний сплин.

Ты сидел на полу у экрана, жал цветные кнопочки. Твоё лицо заставляло меня думать о смерти, о естественной и безболезненной смерти. Это пугало меня до коликов. Когда я представлял свой труп на обочине пыльной и пустой автострады, я вставал с кресла и подходил к тебе. Опускался за твоей спиной на колени и клал руки тебе на плечи. Я тебе уже говорил, что ненавижу твою жилетку? Прижимаясь губами к холодной коже твоей шее, мне было страшно как никогда. Мне казалось, что сердце просто не сделает следующего удара. Ты ведь всегда будешь со мной, да? Я молчал, прикасался губами к шее, к скуле, щеке. На второй минуте я лез горячими руками тебе под кофту, а ты вздыхал и вздрагивал, как будто резко выключили громкую музыку, которая играла месяц подряд. Одна и та же песня, записанная на внутренней стороне твоего черепа красивым каллиграфическим почерком. Я молчал, а ты закрывал глаза. Только осенью ты просто даже не желал читать мои мысли. Курил больше обычного.

Осенью голова у тебя болела круглые сутки. Но лицо при этом у тебя было как стена.

Только осенью мне было страшно тебя ударить. Поэтому я отыгрывался за осень зимой. Зимой ты вообще отключался от жизни, я бил тебя много и больно, а ты охотно ругался, правда, без злобы, голосом автоответчика. Страшно не было. Просто очень бесило

Ты и твой осенний сплин… пошли вы оба в жопу!

Я не мог не следить за тобой. Твоё поведение слишком круто меняло направление. Мои глаза были постоянно прикованы к тебе. Ты целыми днями сидел на ковре. Иногда уходил за сигаретами.

Бесконечность… она… она некрасивая, режет глаз своей несуществующей энергией. Или она апатичная как ты? Апатия – это зима. Осень – это сплин. Я ненавижу тебя, Мэтт.
Ненавижу, когда ты говоришь мне, если я подхожу к тебе и стою за твоей спиной:

- Раз встал, разожги камин, Мэлло…

«Мэлло-о-о-о». Ты тянешь гласную, звук получается задушенный в фильтре сигареты, твои губы дрожат каждую секунду. Остальное лицо неподвижно. У тебя очень болит голова. Но ты так тянешь эту гласную, что мне хочется схватить тебя за волосы и долго бить головой об ковёр, пока кожа твоего лица не сотрётся об грубый ворс. Но мне страшно. Потому что осень. Очень страшно.

Я ни разу не разжёг камин. Может потому что мне тупо влом, а может, потому что я предпочитал сесть рядом с тобой, потянуть за волосы, укусить за шею, повалить на ковёр и долго целовать, царапая кожу на животе.

Было очень страшно сделать тебе больно. Но очень хотелось.

Осенью ты сходишь с ума.

Губы дрожат, сжимая очередной фильтр, пальцы тебя не слушаются, Мэтт. Я же вижу.

Прикусывая твою губу, я шептал:

- Скажи мне свои первопричины.

Твоё лицо не менялось совсем. Это расстраивало. Больше чем моё собственное.

Обманывать себя не хочется. Осенью я не верил, что нужен тебе.

Зимой ты охотно трахался, страдая от апатии, бежал хоть к чему-то. Сплин – это страшно. Когда-нибудь я разгадаю первопричины.

Ты играл сутки напролёт. Я всегда засыпал в кресле – ждал, когда ты закончишь. Кровати у нас разные, но в одной комнате. Зимой, весной и летом они стоят сдвинутые вместе. Уже в конце августа ты оттаскиваешь свою к стене. Как меня это раздражает.

Я сплю в кресле. Ты, дымя очередной сигаретой, проходишь мимо. В комнату идёшь. Я не просыпаюсь ещё где-то часа полтора. Когда прихожу в комнату, ты сидишь на кровати, скрестив ноги, и куришь. Накурено очень сильно, и это единственное, что мне нравиться осенью. В другое время года ты такого себе не позволяешь. И я тебе.

У тебя лицо как стена. Это очень страшно. И губы дрожат.

Однажды, у тебя выпала сигарета. Я думал, что ты заплачешь. Нихрена. Ты просто пять минут смотрел, как она прожигает ковёр, а потом взял новую. Я ненавижу твой сплин.

Ты сидишь на своей кровати.

- Мэтт

- Что?

- Какой сегодня день?

Я подхожу. Я знаю, как ты ненавидишь этот вопрос. Я тебя не боюсь. Никогда не боялся. Почти, не люблю себе врать.

Ты вздыхаешь и с укором смотришь на меня. Меня укоряет кусок стены. Смешно до коликов, но я даже не дышу. Ответ у тебя всегда разный.

- Среда, Мэлло-о-о-о…

- Вообще-то, суббота.

Ты тушишь окурок о стену.

- Хуёвый сегодня день, Мэлло… Хуевый.

Опрокидываю тебя на кровать и сажусь сверху. Твоя кожа очень холодная. Ты всегда мёрзнешь. Когда-нибудь я выкину все твои игры, сигареты, перчатки. Зажму очки между дверью и косяком, об жилетку вытру ноги. Одену тебя в дорогой белый костюм и прострелю тебе череп.

Хочу, чтоб ты вздохнул.

Я вожу губами по твоей щеке. Грею руками твою кожу. Обнимаю, перебираю волосы, зарываюсь в них пальцами.

Потому что осень.

Потому что до зимы ещё далеко.